XX век, годы гонений Возрождение

В 20-х годах XX века еще сохранялась живая память о Голенищеве как уделе московских святителей. В день Святой Троицы незадолго до кончины здесь служил Литургию и ходил с крестным ходом к Ионинскому источнику Святитель и Патриарх Московский Тихон, Исповедник. Сохранилась фотография этого крестного хода, а также фотография святителя Тихона с духовенством и прихожанами храма в престольный праздник святителя Ионы.

Настоятелем храма во время Первой мировой войны и обеих революций был протоиерей Петр Копьев. По рассказам родственников, отец Петр происходил из священнической семьи и был человек очень добрый, но в то же время очень волевой. Неизвестно, где отец Петр получил образование, но потомки его отмечают большую эрудированность отца Петра. Он хорошо ладил с молодежью, которая нередко собиралась у него в доме, неплохо музицировал. Приходилось отцу настоятелю и увещевать молодых людей, собиравшихся у него, увлеченных революционными идеями. Это был своего рода духовный кружек, принимающий всех, кто искал и жаждал истины; двери дома о. Петра были открыты каждому. Как и во многих домах священнослужителей в то время, в числе любимых занятий семьи его были музыкальные вечера, а также чтения и беседы. У отца Петра было три дочери и сын. До конца своих дней они остались верны Христу.

Во времена, когда переход на сторону обновленцев означал более или менее спокойное сосуществование с властями, а отказ вступать в союз с раскольниками обрекал почти на неминуемые репрессии и ссылку, отец Петр сохранил приверженность канонам Русской Православной Церкви и Святейшему Патриарху Тихону. Родственники о. Петра помнили, что в дом к ним очень часто приходили сотрудники ОГПУ и другие уполномоченные. Постоянно проводились обыски, переписи жильцов, угрозы. Тем не менее никого из членов семьи не арестовали.

Умер протоиерей Петр Копьев в 1925 году и похоронен около алтаря Троицкого храма. Его внучка, Анна Сергеевна Копьева, была в числе первых прихожан и активистов возрожденного храма с 1991 года.

После смерти отца Петра настоятелем Троицкого храма стал будущий священномученик протоиерей Александр Васильевич Орлов (1885–1937). С 1924 года он был истопником и сторожем при храме, жил в церковной сторожке и тайно совершал богослужения. Одновременно он служил в молитвенном доме, издавна существовавшем в соседней деревне Матвеевская, который был закрыт под давлением властей в 1929 году

К началу 1932 года в ОГПУ стали поступать доносы, из которых сотрудники ОГПУ сделали заключение, что в «селе Троице-Голенищево… существует антисоветская группировка церковников, возглавляемая священником Орловым… и связанная с антисоветским элементом окрестных деревень – Матвеевская, Гладышево и др. Названная группировка ведет антисоветскую агитацию… Орлов… систематически обрабатывал в антисоветском духе часть местных крестьян, регулярно посещая их под видом богослужения». Все обвинения были весьма неконкретны, но усиливалось гонение на Русскую Православную Церковь, и в феврале священник Александр Орлов был арестован. Приговоренный к трем годам заключения в исправительно-трудовом лагере, он был отправлен на Беломоро-Балтийский канал. Из заключения вернулся в 1934 году, в Голенищево более не служил. Арестован в сентябре 1937 года, 9 октября приговорен к расстрелу Тройкой НКВД и расстрелян на Бутовском полигоне 13 октября 1937 года.

К сожалению, до сих пор ничего не известно о духовенстве, окормлявшем приход с момента ареста о. Александра в 1932 году до закрытия храма в 1935 году.

Почти ничего не известно о диаконах Иоанне Знаменском и Иоанне Разумовском, служившим в храме Живоначальной Троицы в Голенищево в 20-е — 30-е годы. Диакон Иоанн Знаменский был председателем обществ Хоругвеносцев и Ревнителей Православной Веры. Умер в 1932 году.

Храм был закрыт постановлением Мособлисполкома от 21.06.1935 г. «под школу по ходатайству большинства населения» (из 219 человек голосовало против 11 человек). В постановлении отмечалось, что «жалуется на закрытие от имени верующих один член церковного совета. Указывает, что верующих в селе больше чем не верующих, что под школу церковь не подходит и что при церкви имеется кладбище». Естественно, этот протест не повлиял на исход дела. Хотя верующих, скорее всего, было действительно много, но, напуганные арестами и ссылками, они не решались открыто выступать на стороне защитников храма. Естественно и то, что в результате закрытия храма школа в нем устроена не была.

Антиминсы приделов мученика Агапия и святителя Ионы были перенесены в ближайшую действующую церковь Святой Троицы на Воробьевых горах. Впоследствии был освящен приставной престол Муч. Агапия и свт. Ионы, к главному престолу в Воробьеве

В 1936 году на Мосфильме и в Троицком-Голенищеве Сергей Эйзенштейн начинает съемки фильма «Бежин луг», сюжет которого ничего общего не имеет с рассказом Тургенева, а повествует о «борьбе старого и нового» в деревне и воспроизводит схему мифа о Павлике Морозове: фанатичный отец убивает пионера-богоборца сына. В первой версии фильма ключевым для самого режиссера был эпизод переоборудования храма в сельский клуб (так как фильм запретили, сценарий был переписан с участием Бабеля, и во второй версии классовая борьба выражалась в других формах). Этот храм — наш, Троицкий; однако в сценах внутри храма иконостас и все иконы не наши (хотя известно, что голенищевские иконы тогда же были забраны на Мосфильм). От фильма, который был окончательно запрещен, сохранились лишь немногие кадры (да и те были найдены только в конце XX века), но сцены радостного энтузиазма при разорении храма производят жуткое впечатление. Храм был действительно разорен, почти уничтожен. По рассказам местных жителей, в лужах и ручейках плавали иконы, а люди не могли смотреть друг другу в глаза.

Итак, после этих съемок храм остается мертвым и разоренным. Вот что вспоминал о Троицком-Голенищеве 30-х годов Митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим (Нечаев) [1]: «В 1935 году отец должен был уже вернуться, и мы искали возможность поселиться рядом с Москвой – в самом городе ему жить было нельзя. После его возвращения мы переехали в село Троицкое-Голенищево. Там мы снимали полдома у самой церкви за алтарем. Сама церковь к тому времени была уже закрыта; рядом с нею было четыре дома (место называлось Попов переулок), в одном из них жила семья к тому времени уже покойного настоятеля: жена, сын, дочь, и с ними бывшая няня дочери…Местность выглядела совсем не так как сейчас: университета и парковой зоны не было, стояли деревеньки, окруженные фруктовыми садами…. Троице-Голенищево считалось территорией сельсовета, а школа, там же, на Потылихе, была московская — это было важно, потому что из сельской школы в московскую принимали тогда с потерей года… В Троице-Голенищеве мы пробыли три зимы и два лета. Жили хорошо, дружно, вся семья вместе. Зимой только было очень холодно, по дому все ходили в валенках».

Позже в храме размещались сельский клуб (как пророчил несостоявшийся фильм Эйзенштейна), радиостанция Коминтерна, затем — картонажная фабрика, заводик декоративных светских свечей, и, наконец, склад и нотная библиотека Гостелерадио СССР.